Хогвартс Дамблдора

В какой-то момент обманывать себя уже не получается. Сознательно, по крайней мере. Деталей, за которые цепляется мозг, становится все больше, а новые намекают так выразительно, что не обратить на них внимания нельзя.

Не грозит потерей лучшего друга, да-да. Аж бегом.

Так долго стараешься держать равновесие, ходя по острию ножа, собирать разлетающиеся обломки всего, чтобы как раньше, чтобы делать вид, что так и надо. И ладно бы разбивалось все чужими руками: всегда легче обвинить кого-то со стороны, но нет.

Это ты. Всегда ты...

Рассыпается из-за неосторожного движения, случайно вырвавшегося слова. Выражения лица, которое не получилось удержать.

…своими руками.

Был ведь договор говорить прямо. Не увиливать, не раскланиваться в грациозных реверансах и не ходить вокруг да около. Искренне сказать, если что-то будет не так. Проговорить. Обсудить. Решить проблему вместе. Когда все пошло не так?

Когда замечаешь как чуть скребется ревность, если видишь его с кем-то другим? Да, рациональных причин волноваться нет. Ни одной. Абсолютно. Достанется меньше внимания, чем хочется? Нет. Кто-то может занять ее место? Не точь-в-точь. Как подруге ей не о чем переживать. Нельзя влезть в отношения, где нет трещин.

Как подруге ей бы порадоваться за него. Не прятать за улыбкой давящее чувство печали вперемешку со смирением. Не вздрагивать, когда восторженно рассказывает об отношениях, и не отводить взгляд. Не лежать потом часами, рассматривая стену и погружаясь глубже в эмоции в попытке их выровнять, чтобы на следующий день улыбаться как раньше. Подруги так себя не ведут.

Или все пошло не так, когда каким-то подсознательным чутьем понимаешь, что если вы поговорите, то как раньше уже не получится? Не будет той непринужденности. А она осталась еще? Не будет той откровенности в разговорах. Или не будет их вообще.

От мысли потерять его насовсем страх скручивается в животе.

— Хорошо. Я, если ты не против, посмотрю на полках, может быть, найдутся ещё книги, которые тебе… которые ты… покормишь. Кхм, да.

Он заметил. Он точно все заметил и ушел.

Не нужны глаза на затылке, чтобы почувствовать, как исчезает вес чужих ладоней с плеч, а за спиной раздаются глухие шаги.

Отлично. Просто за-ме-ча-тель-но.

Голова с глухим стуком приземляется на стол.

Может, ещё бы получилось убедить себя, что он не обратил внимания на оговорки, не заметил подрагивающих пальцев и дрожащего голоса, если бы не последние фразы. Оговорки не повторяют один в один, если не хотят показать, что их услышали.

Наверное, было глупо рассчитывать на то, что он не заметит. Всегда замечает все, что выбивается из обычного порядка вещей, а тут вдруг — нет? Вот уж на чем, а на отсутствии проницательности слизеринцев никогда не поймаешь. Если она хотела кого-то обмануть, то стоило выбрать мишень попроще.

Десять баллов из десяти за потрясающие навыки маскировки. На что я вообще рассчитывала?

Стоило бы сказать все прямо. Сразу. Не тянуть до последнего.

Это все зашло слишком далеко.

Из-за нее. Как обычно. И надо что-то решать, но вместо этого хочется...

Провалиться бы куда-нибудь. Или сбежать.

Сбежать было бы просто, понятно и знакомо. Оставило бы за собой шлейф вины и разочарования из-за слабости, но это ведь будет потом, а не сейчас. Справится. Как-нибудь. Это будут проблемы Шелии из будущего, а не нынешней. Сколько раз она уже сбегала? От неприятных разговоров и дел, от того, что надо бы, но не хочется.

Выдох. Выпрямиться, будто ничего такого не произошло, и скрестить пальцы на то, что на лбу не красуется отменный синяк. Обернуться.

Вроде бы его нигде не видно. Хорошо.

Но когда рука тянется за книгой, чтобы сложить ее в рюкзак, взгляд соскальзывает на браслет.

«Ты должна сломать шаблон сегодня, или все повторится завтра».

От этой идеи отмахнуться легко. Оправдаться, что сейчас просто нет сил. Как-нибудь в другой раз. Но... следующую мысль, появляющуюся уже по привычке, отогнать не так просто.

Нужно отвлечься. Успокоиться. Перестать паниковать. Взгляд невидяще скользит по деревянным стеллажам и рядам книг, в сторону окна, спускается на спящего неподалеку студента. Не то. Может, руны?..

Шелия открывает книгу на главе о составлении формул и старается вникнуть в текст, но концентрации хватает буквально на пару минут. Мысли начинают разбегаться, соскальзывают раз за разом на произошедшее, в голове бесконечным циклом прокручиваются произнесенные фразы.

Давно стоило признать, что это никогда не работало.

В минуты злости и паники, захлестывающих с головой эмоций никогда не получалось просто переключить внимание. Так вот почему мне вечно хочется решать конфликт на месте. Пока с ним не разобраться, я не могу заниматься ничем другим. Забавно.

Решение маячит прямо на горизонте. Насколько очевидное, настолько же и тяжелое. Он ведь не будет терпеть влюбленную девочку рядом с собой вместо подруги. Ничего из этого не получится, только еще больше неловкости, чем уже есть.

Выдох.

Если он догадался, то, может, лучше закончить это все поскорее.

Сбегал, всë-таки сбегал – только последний трус скроется за книжными стеллажами, воспользовавшись дурацкой отмазкой. Трус и обманщик. А. Ещё придурок.

Если он хотел кого-то обмануть, стоило выбрать мишень попроще.

Всегда предельно внимательная, осторожная и тактичная Шелия МакБрайд не пропускала ни единой смены настроения, тона, выражения лица, не пропускала ни одного его слова. То, что копту столь долго удавалось скрываться, можно списать лишь на необыкновенное везение; или, скорее, на ракушкину честность.

Вот именно, – в жалких попытках уцепиться хоть за какую-нибудь реальность, кончиками пальцев Яхья проводил по ускользающим из-под них шершавым корешкам бесконечных книг, не особо разбирая дороги.

Всегда – честная и прямолинейная, а потому даже не подозревающая о такой подставе от своего близкого друга.

До этого дня, – выдох и наконец-то шкаф, возле которого никто не ошивается, не шуршит страницами, не скрипит перьями, не видит, как стажëр и староста бессильно прислоняется лбом к книжной полке, продолжая наугад касаться стоящих там книг, чтобы удержаться от очередного провала.

Когда-нибудь это должно было обнаружиться. Почему сегодня?

Когда-нибудь Шелия бы так же пришла на встречу раньше него, не дав времени настроиться, подготовиться, выдохнуть, посчитать рыжих, сгенерировать пару шуток, натянуть на суетливое лицо непробиваемое выражение, собрать мысли и убрать чувства, включить свою дурацкую голову и выключить всё, чем он думает обычно перед тем, как создать себе и окружающим кучу проблем.

Когда-нибудь она бы так же непринуждённо протянула расчëску, потому что в этом нет ничего такого, когда протягиваешь её просто другу. И Яхья, – друг не просто, а с преподвыподвыпертом, – взял бы её, дотронулся до обжигающих волос, на которые так долго заглядывался, касаться которых т а к даже не мечтал, и вся его хитропреподвыпертная стратегия разлетелась бы в пух, и в пух бы он проигрался. точно. так же.

Но почему, почему, почему сегодня?!.

Ещё бы несколько дней, недель, месяцев – ?! – немного времени, ему бы хватило совсем немного времени: ровно столько, сколько уходило на ожидание девушки на очередных ступенях очередной лестницы – Блуждающей, ведущей в Когтевранскую башню, в учебное крыло, на трибуны квиддичного стадиона, – ровно столько, сколько требовалось для повторения мантры «не-смотри-на-неë-так», всего каких-то жалких трëх-пяти минут бы хватило, – сильней Шелия не задерживалась, – столько, сколько было у него всегда. до этого. дня.

Губы дрогнули от ударившей по ним горькой усмешки: «трëх-пяти минут» – как мало ему нужно на самом деле, так почему же он постоянно хочет ещё? Слизеринцу достаточно трëх-пяти минут, но недостаточно – настоящей дружбы, искренних разговоров, мягких объятий и принятия всех его паршивых черт – при условии, что он будет честен, конечно? Захотелось больше? Смешной.

Не верил когда-то, что его примут. Не верил, что с ним можно дружить. А теперь, когда у него это есть, чего ещё надо? Ему бы беречь эту дружбу, она ведь – самое дорогое, что могло только появиться у нервного, истеричного, вспыльчивого, абсолютно несносного Яхьи Фатхи. Беречь, не дышать, благодарить за каждую улыбку, да Шелия святая, раз вообще, зная о нëм так много, продолжает с ним разговаривать и соглашается проводить вместе столько часов – часов, когда можно смотреть на неё украдкой, – хватит! – святая ведь, идеальная, на неё бы молиться да целовать, – пожалуйста, – руки, – хватит... – целовать... – это почти больно!.. – руки... Знает ведь, как немного нужно времени и как скоро ему станет мало одних лишь её рук.

Нужно. Немного. Времени. Прийти в себя. Прекратить судорожно вздыхать. За книгами, кажется, пошëл. Что там у нас?

Плывущее перед глазами название, орнамент вокруг которого упрямо сплетается под прикосновениями в золотую косу, можно попробовать прочесть на ощупь, чтобы стереть с пальцев воспоминания о шëлковых рыжих волосах, стереть об потрëпанную обложку.

Но только чтобы стереть воспоминания о хрупких плечах под его ладонями, придётся перетрогать весь библиотечный каталог.

А чтобы стереть неуместные чувства? Какую книжку посоветуете, мадам Пинс? Как стереть себя?

Ладно... ладно...

Фатхи ведь нужно немного времени. Каких-то трëх-пяти минут должно хватить, чтобы взять себя в руки. Сказаться больным? Снова обман, но она может и поверить – один чëрт косится на него с беспокойством весь день, потому что слизеринец ведëт себя, как... Придурок, да.

Потянувшаяся за опустившейся рукой книга накренилась, поклонилась кому-то невидимому и с глухим стуком упала на пол.

Ну давай, устрой дебош, – даже надоедливый внутренний голос, всегда щедрый на сарказм и не знающий усталости, подражающий презрительным интонациям Блишвика, кажется, выдохся.

Выдохся. В этом всë дело – Яхья просто выдохся, с каждым разом позволяя себе всë больше пусть и осторожных, но двусмысленных шуток, с каждым разом подыскивая всë более нелепый, но такой нужный предлог, с каждым разом поднимаясь выше на ещё парочку ступеней лестницы, ведущей в башню Когтеврана, сокращая дистанцию, сокращая время, необходимое для того, чтоб себя не выдать. Это всë равно когда-нибудь бы случилось.

Когда-нибудь он бы окончательно устал врать и ей, и самому себе.

Просто не готов был уставать сегодня, теряя голову от пары прикосновений, от щелчка застëжки, от ясного и прямого взгляда, не готов был, но всë же устало опустился на колени, протягивая руку к упавшей книге и рассеяно беря её вверх ногами.

Это какой язык вообще? Ах, руны... Наверное...Ну и тупой же ты придурок...

Иногда после тяжелых решений грустно, даже если они правильные. Иногда хочется дать себе надежду, что может получиться как-то иначе: ведь можно делать вид, что ничего не произошло? пообещать, что это никак не повлияет? что я смогу держать себя в руках, не возвращаться к этой теме, не тянуться обнять, не показывать, когда ревную? Она попыталась бы, наверное. Стать удобной, чтобы урвать еще несколько месяцев рядом. Или дней. Часов.

Подстроиться. Держать себя в руках и не позволять лишнего. Кажется, это что-то из стоицизма — принимать то, что не можешь изменить. Карикатура на прошлое, тень себя. Почему нет. Просто держать язык за зубами, когда он будет говорить о новой пассии. Просто душить слова, которые пытаются вырваться. Просто. Должно быть просто. А было до этого?

Иногда решения принимаются легко, будто бы сами собой. Иногда мечешься между несколькими, не в силах остановиться на одном из них. Даже когда выбор сделан, черта подведена, тянет спросить: «а может, все-таки...?». Каждый вариант оставляет ощущение неправильности.

Шелия уже не помнила, когда в последний раз позволяла себе долго сомневаться. В квиддиче это опасно: задумаешься на пару секунд дольше, чем нужно — и рискуешь встретить бладжер головой, а не битой. Хорошо, если своей: не придется виновато отводить взгляд, когда мяч отправит товарища по команде в Больничное крыло. В домашних и контрольных тоже опасно: каждый раз из-за нерешительности появляется только больше ошибок. Это что-то вроде закономерности уже, непреложного правила, самоисполняющегося пророчества.

Не думай долго. Приняла решение — делай.

Решимости поубавилось, как только Шелия встала из-за стола.

Пойдет поискать еще книги, да? По рунам.

В конце ряда продолжал так же мирно посапывать студент, из ряда через проход доносился скрип перьев и шорох пергаментов. Книги по практической магии безмятежно располагались на ближайшем стеллаже.

Уйдя оттуда, где они стоят. Гениально.

Ладно, это было очевидной и нелепейшей отмазкой. Настолько прозрачной, что становилось понятно в тот момент, когда за спиной послышались удаляющиеся шаги. Мысль об этом скреблась неприятным разочарованием. Да, он, скорее всего, даже не думал об этих словах, но... Очередное напоминание, что все рушится — как пощечина самой себе. Черт.

Дождаться тут?

Он ведь возвращается. Всегда возвращается. Это их немой уговор: он предупреждает, когда нужно побыть одному, а она не лезет. Может, из-за того, что видела своими глазами, к чему это приводит. Может, из-за того, что понимала. Она и сама так успокаивалась вдали от других, чтобы не наговорить на эмоциях лишнего.

Но тут ведь не было сказано «мне надо побыть одному» или «я пропаду». Она бы поняла, если так. Поняла и не стала бы искать. Ответила бы как обычно «буду ждать», писала бы записки с тем, чем хочется поделиться, пока все не вылетело из головы — прочтет их позже, когда вернется. Не стала бы донимать, пытаться пробиться через броню и надоедать с вопросами о том, что случилось.

Но тут ведь не было ничего такого. Значит, можно пойти поискать его?

Иногда после тяжелых решений подкашиваются ноги от страха. Эмоций столько, что не получается удерживать их себе, но их никогда не становится чересчур. Знакомо накрывает одеялом тишины, отрезает от окружающего мира. Будто за стеклянной стеной, через которую не пробиваются звуки и цвет. Никаких эмоций. Тихо. Спокойно. Вся тревога, ворочающаяся и плюющаяся огнем до этого, затихает засыпающим драконом. Мысли доносятся издалека, ощущаются чужими. Ты наблюдатель. Безучастный и бесконечно уставший, а вся картинка будто бы в стороне. Смотришь фильм, но тебя почему-то перепутали с главным героем, засунули внутрь экрана и заставили играть. Почему я здесь?

Красиво падающий свет. Полки с книгами. Библиотека.

Ах да.

Взгляд влево. Вправо.

Сколько же тут этих рядов?

Первый. Оглянуться в одну сторону, другую. Второй. Ничего, напоминающего знакомую макушку. Третий. Четвертый.

Если он не сбежал от тебя вообще.

Что-то, похожее на панику. Проезжается старыми болезненными воспоминаниями о том, как оставляли все. Как уходил каждый, кто был рядом, каждый, кому хотелось довериться.

Это пройденный этап. Хватит. У тебя есть ты.

Все равно ведь придется привыкать к тому, как быть одной.

Этого достаточно. Ты справишься.

Хотя сложись все хоть немного иначе, то справляться бы и не пришлось. Может, с этого могло что-то получиться? Почему сегодня? Еще бы немного времени...

Мысли мешают. Выбивают из того ледяного состояния, потому что с ними появляется надежда.

Просить сохранить то, что есть? У тебя есть хоть капля достоинства?

Пятый ряд. Шестой.

Нереальность происходящего разбивается с глухим стуком упавшей книги: сметая мешаниной звуков, красок и ощущений, как только взгляд на очередном ряду цепляется за знакомый профиль. Как будто слишком долго была под водой с закрытыми глазами, и наконец-то всплываешь наверх. Только мгновенно сносит волной: тревоги, жалости к себе, сожалений.

На коленях?..

Мешанина эмоций уступает удивлению.

— Эм… Интересная? — и легкий кивок в сторону перевернутой вверх ногами книги.

На снежно-белых страницах переплетались чёрными ветвями строки, случайно оставшимися на них листьями и ягодами – буквы, переплетались во что угодно, только не в слова. И даже это что угодно различалось плохо, терялось и растворялось в дымке – слишком знакомой.

Полупрозрачной.

Выжигающей глаза изнутри.

Вот зачем он, куда? Пожадничал? Вошёл в кураж? Не знает, не помнит, чем это всегда заканчивается?

Знаю, конечно.

Под его прикосновениями к страницам покачивались ветви дрожащих строк и рассказывали о будущем тех ветвей, что шумели золотыми листьями под окнами библиотеки, пропуская сквозь себя солнечные игривые лучи. Изломанными линиями те врывались через стёкла, подсвечивали невидимые пылинки, плавающие в пропахнувшем книгами воздухе, заплетались его собственными руками в рыжие волосы и ослепляли его собственные глаза; он ведь знает, чем это всё заканчивается.

Я ещё могу сделать вид, что ничего не произошло (правда?). Она поверит (подло). Она знает, что я придурочный (уж это точно), никто лучше неё этого не знает.

Знает. Знает слишком хорошо. И даже если у него хватит решимости подтвердить то, что Шелия и так поняла, всё равно ничего не выйдет, она не сумасшедшая.

Знает лучше всех. Неудивительно, что она разозлилась. Неудивительно, если испугалась. Да, наверняка ещё и испугалась.

Чтобы сыграть со временем, достаточно прикрыть глаза, и чёрно-белое будущее усыпанных огненными листьями ветвей станет реальностью, и каждый день их трёхлетней дружбы пронесётся со скоростью света, ослепляя сквозь темноту опущенных век. За то короткое мгновение, что придётся на реальность, будут взвешены все «за» и «против», «хочу» и «должен», и каким бы долгим и трудным ни был путь к решению, копт пройдёт его до того, как потяжелевшие ресницы поднимутся вверх.

Один только выход, если он хочет сохранить хоть что-то. Заверить, пообещать и, что самое главное, выполнить обещание, что это ничему не помешает. Ни на что не повлияет.

Не повлияет же (только волосы ей больше не заплетай)? Да подумаешь, нашло (ага. Как давно оно на тебя нашло?)! Драккар, волны, ветер, бывает (у тебя всегда только так и бывает)!

Волны и ветер не имели никакого отношения к засыпающим на зиму ветвям. Поднимались и утихали, когда им того хотелось. Бывает. Поднимаются, когда ты этого не планируешь, утихают, когда ты уже не готов их отпускать, у них это бывает. Существуют где-то над сменой времён года, вне, игнорируя прошлое и будущее, срывают листья, смывают написанное, и приходится всё начинать сначала. Существуют над человеческим. Слишком хорошие, чтобы их касаться.

И Шелия тоже... слишком хорошая.

Выдох. Обдумает очередную длинную и витиеватую речь по пути. Соберётся с мыслями так же, как раскидал их, пока шёл сюда. Ему ведь хватит времени, да?

В очередной раз проведя по буквам, пальцы дрогнули. С таким же тихим скрипом, какой был у старых половиц, оглашающих чьё-то приближение, могло бы плыть древнее скандинавское судно: летит по ветру, рассекает беспокойные волны. Чувствуешь их соль на щеках только после едва ощутимого дуновения.

– Эм… Интересная?

Не может быть.

Тупо уставившись на девичьи коленки, выглядывающие из-под края юбки, Фатхи пытался экстренно включить мозг, которому уже пообещал, что включит его по пути.

Она сегодня решила всё делать не по плану, да?

Попытаться хотя бы. Сглотнуть и поднять взгляд выше, заставить себя посмотреть на её лицо. Возможно, попробовать его прочитать.

Впрочем, Шелия, как назло, была не из тех людей, чьи эмоции Яхье удавалось прочесть. Нет, даже не так. Он умел. Кажется, умел. Но с ней – совершенно точно – разучился.

Или устал.

Или разучился.

Или неважно.

С ней в этих гляделках никогда не было необходимости. С ней всегда можно было говорить прямо, пока он, умник, всё не испортил.

А когда?

Как он вообще ухитрялся говорить с ней прямо, если столько скрывал? Считается ли его молчание за то, что подразумевают под договорённостью «говорить обо всём прямо»?

Она ведь тоже сейчас об этом думает, да?

Судорожный вдох.

Конечно! Именно! Идиот! Именно об этом она и думает, пока ты таращишься на неё, глазами своими круглыми хлопаешь и молчишь, словно воды в рот набрал! Очнись! Скажи! Что-нибудь! Давай! Подъём, болван!

– Я... кхм.

Гениально.

Рассеяно похлопав глазами ещё пару раз, сообразительный и скорый на ответы стажёр и староста Яхья Фатхи всё-таки опустил взгляд на книгу в своих руках и только теперь заметил, что всё это время держал её вверх ногами.

Гениально.

Если обычно ему было некомфортно поддерживать зрительный контакт, то сейчас всё ощущалось ровно наоборот. Вдох. Книга. Форменные гольфы. Выдох. К о л е н к и. Две. Давай выше. Вот там, на уровне груди были его пальцы, щёлкнувшие застёжкой на мантии. Выше, я сказал. А на плечах – его ладони. Фатхи! На шею он смотрел, заплетая рыжие волосы. Господи. Вот. Лицо. Именно её лицо ему и нужно. Вдох.

– Как раз тот случай, когда... – наверное, иногда нужно ещё моргать, да? – смотришь в книгу, а видишь всякое... некоторое... в общем... – и чего мы мямлим? – Кхм. Не знаю. Возможно, она просто голодная.

Ге-ни-аль-но.

Нервная усмешка. Один ноль в пользу неловкой паузы. Фатхи продолжал вглядываться в её лицо, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Злится? Переживает? Недовольно поджимает губы, изгибает брови, хмурит их? Хоть что-нибудь, что дало бы понять, насколько он всё испортил.

– Ладно, сейчас это была дурацкая шутка, согласен. Извини. И за... – смотреть невозможно. Не смотреть – тоже. – За... – то, что увлёкся, за то, что придурок, за то, что сбежал, и за то, что влюбился в тебя и молчал. И за то, что придурок, ещё раз извини чисто ради перестраховки.

Ладно. Ещё пара вдохов и выдохов. Смотреть всё-таки невозможно. У него опять не было времени, чтобы подготовиться. Времени не было ни на то, чтоб хорошенько соврать; ни на то, чтобы всё объяснить; ни на то, чтобы подобрать слова и пообещать, что её присутствие рядом в любом случае важнее его собственных чувств. Хорошая причина для того, чтобы молчать.

Можно подумать, слизеринца хоть раз устраивали хорошие причины.

Ещё. Один. Вдох. А если смотреть не получается, всегда можно заставить себя поднять взгляд.

– Мы ведь можем поговорить?

Следуя за Серой Леди, Броня появился из нижнего угла Библиотеки. Где-то в рядах кто-то пытался выяснить отношения. Барон услышал какие-то обрывки разговора и неровное дыхание. В дрожи мужского голоса он будто узнал себя в молодости.
Дружище, секрет успешного разговора с дамой-не убить ее ножом.
Барон не очень понял, почему для прогулки была выбрана именно библиотека. Леди летела так быстро, что он едва мог понять, куда она соберётся дальше. Он так спешил, что если бы был живой, у него бы уже непременно появилась одышка, а потому дабы привлечь внимание своей спутницы и хоть немного ее замедлить, Барон сосредоточился, пронесся сквозь стеллаж с литературой о животных и с грохотом опрокинул все книги с четвёртый снизу полки на пол. Из двух книг вылетели страницы и рассыпались по полу. Цель была достигнута - Елена от неожиданности обернулась, не смогла пролететь сквозь письменный стол и опрокинула чернильницу на ковёр, оставив на нем жирное пятно.

После новогодних метаний в болезненном бреду Идрису нужно было срочно вливаться в привычный режим. Ему казалось, что все вокруг так и норовят стать великими волшебниками, а он чем хуже? Пытаясь уложить огромное количество информации в голове, он зачем-то забрёл в библиотеку, где этой самой информации было еще больше. Его необъяснимым образом тянуло к изучению волшебных существ, так что Альба завернул к стеллажам, где хранились книги о животных, но вместо привычного пыльного порядка мальчишка обнаружил некоторый литературный хаос. Идрис растеряно огляделся, но рядом никого больше не оказалось. Что, если из-за соседнего шкафа сейчас выпрыгнет библиотекарь и обвинит его в этом безобразии?

Пара книг ощутимо пострадали, страницы валялись на полу. Идрис взволнованно вытащил палочку из кармана, впервые решив применить на практике восстанавливающие чары.
- Liber reparo! - Мальчик четко произнёс формулу: лИбер репАро."Книга" на латыни всплыла в голове слизеринца вполне естественным образом, как будто по вечерам он только и делал, что заучивал латинский справочник, хотя ничего такого сам Идрис не припоминал... Он постарался сосредоточиться для начала на одной книге, совершил палочкой движение по диагонали снизу вверх, а затем на репаро нарисовал небольшую спираль в воздухе, представляя, как страницы возвращаются на место. Полюбовавшись результатом, Альба проделал ту же операцию со второй пострадавшей, и вполне успешно.

Теперь нужно было как-то разобраться с расстановкой книг. Весьма кстати он совсем недавно посетил лекцию по уборке профессора Спраут, хотя не успел еще выполнить домашнее задание.
- Pack! - Коротко пЭк и не самое обычное движение палочкой, так в детстве он пытался рисовать лапы собаки, о которой мечтал, но потом мечта... Идрис постарался отогнать от себя посторонние мысли и сосредоточился на желаемом результате - книги должны быть аккуратно сложены на полке стеллажа, четвертой снизу, именно той, что сиротливо пустовала.

Как приятно было наблюдать за действием магии, но второкурсник почему-то ощутил некоторую физическую усталость после всех этих манипуляций, как будто он своими руками расставлял книги по списку. Он почти забыл, что собирался поискать книгу о волшебных животных-вредителях, все же нашел нечто подходящее, спустя пару минут и решил присесть с книгой за ближайшим столом, но обнаружил еще одно странное обстоятельство. На относительно чистом библиотечном ковре красовалось чернильное пятно. Немного поразмыслив, Идрис пришёл к выводу, что ковер - вполне себе тканный материал, а значит можно применить к нему одно заклинание выведения пятен, а точнее:
- Limio. - Тихий голос слизеринца особливо выделил вторую "и" в заклинании, а палочка была направлена прямо на пятно, пока вы мыслях это самое пятно медленно растворялось и полностью исчезало из виду. Полупрозрачный свет коснулся поверхности ковра, очищая его от чернил. Если так дело и дальше пойдёт, можно ли будет требовать прибавку к стипендии за выполнение обязанностей завхоза, или кто там должен следить за порядком в библиотеке?..

А опыт оказался довольно интересным. Идрис все-таки решил немного отдохнуть в обществе книги, к тому же в библиотеке стояла прекраснейшая мёртвая тишина.

Айрин уже порядком устала находить повсюду следы погрома. Она вышла из башни, прихватив с собой чистящие вещества, на случай, если что-то вдруг не поддастся ее чарам. В конце концов, уборка не была ее стихией, в своей комнате Айрин убиралась не чаще раза в месяц, и ее это прекрасно устраивало.

Пусть только попадется мне тот, кто наследил по всему замку...

За этими невеселыми мыслями девочка вошла в школьную библиотеку. Похоже, никого ещё не было. Ее взгляд безрадостно остановился на разбросанных по полу книгах, несколько страниц из которых, по всей видимости, оказались вырванными.

Девочка аккуратно взяла в руки старинный фолиант, достала из сумочки клей (самый обычный маггловский клей, купленный в одном из магазинов Лондона), провела им по корешку книги и вложила вырванные страницы, прижав их своим весом. Она не первый раз чинила при помощи клея старые книги. Домашняя библиотека тоже иногда в этом нуждалась.

Староста уже собиралась уходить, как вдруг ее взгляд упал на пятно на ковре. Мама учила ее пользоваться простыми маггловскими средствами, наравне с магическими, поэтому Айрин достала из сумки пузырек с лимонным соком, смешанным со спиртом и ещё какой-то жидкостью, так любимой магглами, и небольшую тряпочку, подготовленную для уборки.

Нет, конечно, палочкой было бы проще. Айрин тепла несчастный ковер не меньше получаса, делая перерыв на отдых, но все же злополучное пятно наконец поддалось ей. Она даже повеселела от возможности поработать наконец руками.

Вот теперь отлично, - решила гриффиндорка и выскользнула за дверь.

В библиотеку Эрик пришёл за учебниками по практической магии. Но, войдя в помещение, он увидел разбросаные книги на полу и сразу же приуныл. Одно дело - это надписи на стенах и грязные следы на полу, и совсем другое - испорченные книги. Смотреть на это мальчишке было очень неприятно.
Аккуратно подобрав все книги, Эрик расставил их на полке и повернулся к пятну на ковре. В рюкзаке был маггловский порошок, который моментально убирает сложные пятна. Посыпав им чернильное пятно на ковре, парень увидел, как порошок вытянул синий краситель и ковёр приобрёл свой цвет. Смахнув щеточкой синий порошок, Эрик пошёл дальше.

В библиотеке забирать знатный погром. Кто-то разбросал книги по полу, совершено не заботясь об их сохранности. Блейк аккуратно собрала книги и рассортировала их по секциям. Оставалось только расставить фолианты по полкам.

Девушка достала волшебную палочку, и описав изящную дугу, и взмахнув в конце палочкой вверх, нараспев произнесла заклинание, представляя как сейчас одна за другой стопки с книгами, по очереди займут свои законные места на полках библиотеки:

- WingArdium LeviOsa! - повинуясь воле волшебницы, книги потихоньку поплыли по воздуху. Прокопавшись с этим нелегким занятием ещё минут пятнадцать, Блейк обратила свое внимание на большое пятно на ковре библиотеки. Кончик волшебной палочки уткнулся в пятно, мозг услужливо прокрутил картинку исчезающего прямо на глазах пятна, а губы прошептала уже знакомое заклинание:

- LimIo!

Идрис Альба и Айрин Макалистер вместе подклеили книги и расставили по полкам
Эрик Смит и Блейк Эллингтон вместе побороли чернильное пятно

По итогу несколько книг остаются разбросанными

Не забывайте, одно загрязнение - это один отыгрыш. Два загрязнения - два отыгрыша.

Когда Энни зашла в библиотеку, она не поверила своим глазам. Несколько книг валялись на полу и были порваны. Она бережно собрала страницы и приложила их на места. Энни частенько в детстве подклеивала порванные книжки, поэтому она знала и понимала этот трудоемкий процесс. Сколько раз она совмещала рваные махристые края, видела, как мелкие бумажные волокна переплетаются и схватываются застывающим клеем. И вылеченная книга снова могла нести знания.

Затем Энни сосредоточилась и освободилась от лишних мыслей и эмоций. Она ярко представила, как куски страницы спаиваются друг с другом в единое целое, молекулы совмещаются и на месте склейки не остается ни линии, ни черточки. Она провела палочкой по линии склеивания и отчетливо проговаривая звуки, выделяя ударный второй слог, уверенно произнесла:

- Agglutium!

Подклеив таким образом еще пару страниц, Энни аккуратно поставила книги на полку и вышла из библиотеки.

Все бы обошлось, если бы на второй день решающей схватки кафедры практической магии с грязью и пылью, мисс Унсет не понадобилась книга по уходу за бубонтюбером в домашних условиях. Если бы ровно в 20.00 она не покинула темноту коридора своей кафедры под краткие, но красноречивые, взоры нежити.

Так вот, если бы всего этого не случилось, то вряд ли Толстый монах, заинтригованный торжественностью школьной хоздеятельности, просочился в резко открывшуюся преподавателем дверь, застилая ей глаза, а тот самый преподаватель от неожиданности не оступился бы, уткнувшись своим курносым носом в учебник «Зельеварение для начинающих».
Возможно, именно тогда нос явился той последней каплей, после которой жизнь пожелтевших от времени страниц была окончательно решена и буквально распадалась на глазах. Пожалуй, стойко держалась лишь та страница, которую самоотверженно поддерживал преподавательский нос.

На этой странице ожившие изображения пикси словно вратари выстраивались вдоль опрокинутых склянок и прикрывали ту часть своего хрупкого тельца, которая издавна интересовала всех начинающих зельеваров.
Но мисс Унсет не была начинающим, да и зельеваром ее можно было назвать весьма условно. Поэтому единственная проблема, которую она видела перед собой – поправить дела книги и поставить ее на место.

Учитывая моду на нестандартную практику одноименной кафедры, она могла бы постучать в бубен, заняв на время профессора Деллингхейм или хотя бы разложить карты таро, чтобы порадовать мистера Анри, и даже, кто знает, выведать возможные пути реанимации книги.

Но, как мы помним, мисс Унсет вечно было некогда, а потому она просто встала (без этого никак), выудила из внутреннего кармана каштановую палочку, направила ее кончик на учебник, и мягко поводив из стороны в сторону, проговорила: «Tegumentum Libri», представив, как странички приклеиваются к переплету.

Как это часто случалось в магическом мире, все что не представляли волшебники, происходило (ну, или почти все, что представляли правильно). Вот и сейчас книга из помятого жизнью типографского изделия превратилась в нечто новенькое, что можно было продать за 30 галлеонов.
Но мисс Унсет рисковать своим авторитетом не хотела, а потому захлопнув восстановленный учебник на самом интересном месте, просто как последний маггл поставила его на полку за разделителем с номером 74.

Энни Мур Лива Унсет вероятность на вашей стороне, девушки. Заклинания сработали, книги на местах, в библиотеке порядок, если не считать слоя пыли на шкафах и люстре

Оффтоп: мисс Унсет, ЭкоБога ради, оставьте пикси в покое, я уже в поисках фигуры фавна, чтобы попросить его за них...

Мия гуляла по замку с тряпкой в поисках грязи, пыли и беспорядка. Проходя мимо библиотеки девушка решила, что там уж точно будет где-нибудь пыльно и оказалась права. Полки были покрыты толстым слоем пыли, которую непременно нужно было устранить.
Вытирая пыль Мия что-то напевала себе под нос: Щэдрык, щэдрык, щэдривочка. прылэтила ластивочка...
Спустя пол часа пыль вся была протёрта и Мия довольная пошла дальше искать, что ещё можно помыть или убрать.

Переход из внутреннего дворика
——-–———>

Аудун привел девочку в просторный зал библиотеки и стал восторженно озираться.
— Ого! Все же круто тут! Я только мельком заглядывал... Ты же не против здесь посидеть? Можем взять почитать что-нибудь.

Сказать, что Анна смутилась - не сказать ничего. Она даже глазом не успела моргнуть, как оказалась в Библиотеке, хотя минуту назад мёрзла в сугробе.

Поспешно сняв куртку - лишнее внимание библиотекаря ни к чему - она остановилась и стала разглядывать помещение. Она довольно часто здесь бывала, но сейчас из-за праздника здесь совсем не было народа, и помещение выглядело совсем иначе.

Признаться, Анна любила здесь быть, но зарывшись подальше между полками. А сейчас в их распоряжении была целая пустая библиотека.

Не думает ли он, что пригласил ее на свидание? Анна подозрительно посмотрела на Аудуна и чуть усмехнулась.

- Не против. Хочешь поучиться?

Анна вспомнила, что у нее были невыполненные домашние задания по Заклинаниям и Астрономии, и она хотела их сделать, но к концу семестра заставить себя было всё сложнее и сложнее...

Вдруг ей пришла в голову одна мысль и она зашептала на ухо Аудуну, отводя его подальше с глаз библиотекаря вглубь бесконечных стеллажей:

- Хочешь научу гадать? - настроение сразу стало игривым и хитрым.

Аудун восторженно закивал, потом подозрительно обернуться — вдруг кто подслушивает — но вокруг не было ни души. Тогда он ответил, глядя с большим интересом:

— Конечно, хочу! А как ты умеешь? По звёздам, полету птиц или... — он ещё раз обернулся и хихикнул, после чего снизил голос до шёпота, — по кишкам белого коня?

Мальчик взял свою спутницу за руку и усадил за стол, на котором кто-то забыл учебники, после чего сел рядом.

— Хоть коня и было бы жалко.

Анна пискнула, уставившись на мальчика большими глазами.

- Конечно не по кишкам! - возмутилась она шёпотом. - Что за обычаи странные...

Мельком взглянув на потрепанные учебники, - "Тысяча магических растений" и "Яды, которые можно использовать в колдомедицине", - она достала из кармана мешочек и выложила его на стол.

- По перьям птиц, конечно же! Ну и по звёздам... Но сейчас не подходящее время. - Коллекцию перьев, которая лежала в мешочке, Анна собрала сама во время своих странствий с караваном. По пути им встречалось множество интересных птиц, и все эти птицы имели свойство периодически ронять свои драгоценные перышки.

- Что бы ты хотел узнать? - девочка не спешила доставать перья из мешочка, лишь пристально смотрела на Аудуна.

Аудун считал, что он и сам не тусклее звёзд, но... Стоило ли об этом говорить? Не гадать же по его величественному сиянию. Все же, он решил, можно будет предложить это в другой раз. А ещё Аудуну не терпелось скорее взглянуть на перья. Вдруг там будут блестящие — золотые, переливчатые. А то и павлиньи! Но что бы он хотел узнать?

— Я бы хотел... Хотел бы я... Нравлюсь ли я какой-нибудь хорошей девочке?

Он пристально посмотрел на Анну и улыбнулся.

Анна сделала вид, что не поняла. Нет, совсем ничего не поняла, хотя щёки её, кажется, стали розовее.

- М, а знаешь... - задумчиво протянула она, - давай сразу перейдём к практике. Ты вытаскивай перо и пытайся трактовать его сам. А дальше посмотрим.

На этих словах Анна протянула Аудуну мешочек и снова покосилась на оставленную кем-то книгу, "Яды, которые можно использовать в колдомедицине". Может, стоило взять её почитать? Кажется, это будет весьма кстати. Вдруг мальчик сильно заболеет? Можно будет попробовать заняться соответствующим лечением...

Аудун расстроенно моргнул. Как ему трактовать, если он не умеет? Но попробовать никто не мешает, вдруг у него окажется врождённый предсказательный талант! Аудун уверенно протянул руку и вытянул перо. Оно действительно оказалось золотым.

— Золотое, надо же! Это значит, что я важный?

Анна вздохнула, выдернула перо у Аудуна и треснула его по затылку. Кажется, план с книгой отменяется.

- Нет, это значит, что ты дурак. Лучше возьми несколько книг по гаданиям. Можем... почитать на досуге. - Не то чтобы Анне надо было что-то читать по этому поводу (хотя кто его знает, как англичане относятся к гаданиям?), но надо было как-то выйти из этой неловкой ситуации. Девочка принялась внимательно рассматривать узоры на столе, а затем взяла первую попавшуюся книгу и уставилась в неё, ожидая, когда Аудун найдёт что-то по теме.

Аудун демонстративно надулся, но принялся искать подходящую книгу. Схватил самую толстую и раскрыл на рандомной странице. Наконец, он посмотрел на Анну.

— Почему сразу дурак?! Я же не знаю, что это может значить. Я раньше никогда не пробовал. Сейчас найду как и научусь.

Он наконец посмотрел на открывшиеся страницы. Заголовок гласил: "Предсказания у народов Северной Европы. Теория и практика". Мальчик довольно показал свою находку Анне.

— Смотри, здорово!

Заглянув в книгу, Анна тут же забыла о своей тревоге. Заголовок полностью её захватил.

- Предсказания у народов Северной Европы? Это, должно быть, интересно! - было ли здесь что-то похожее на то, как гадала она? Различные способы гадания увлекали её, хоть она и предпочитала полагаться на собственную интуицию и капельки провидения. Всё же, это были в некотором роде близкие вещи, и чем больше ты знаешь, тем больше у тебя выбора для практики и экспериментов с собственным даром. - Давай возьмём её? Она такая большая, наверное сейчас за один раз не прочитаем.

Мальчик восторженного закивал. Ему стало интересно, что там может быть такого необычного. Он хоть и сам относил себя к этим самым народам Северной Европы и кое-что слышал об аутентичных магических практиках, но в книге было явно много интересного.

— Конечно! Берём! — Он вдруг понизил голос до шёпота: — Давай оставим пока себе, пока не прочитаем все? Будем потом как эти, как их... Вёльвы!

- Вёльвы... - Анна хихикнула. - Заодно расскажешь мне, кто такие вёльвы. - Профессиональным движением спрятав книгу в мантии, Анна встала и протянула мальчику руку.
- Пойдём почитаем в комнате.

Аудун взял девочку за руку и встал. Почитать в комнате выглядело неплохой идеей. И книга интересная, и испробовать написанное можно, чтобы никто не смотрел.

— Расскажу! Идем!